Стихотворный цикл
проиллюстрирован
акварелями
петербургских
художников
Ольги Литвиненко и
Константина Куземы
ПЕТЕРБУРГ
Когда-нибудь бывали вы
На берегах реки Невы,
где леденящий холод вод
невольно за душу берет,
где туч свинцовых хоровод
купается в пучине вод,
где отражаются дома,
где сводят улицы с ума,
где одинокие мосты
с историей давно на «ты»,
где бренно все, как было встарь:
аптека, улица, фонарь,
знакомой Незнакомки след
и Блока бледный силуэт,
где так величественна грусть,
где понимаешь слово Русь,
где неизбежности восход,
где белый, белый пароход
качает сонную мечту,
где умираешь на лету...
* * *
Отверженный и вдохновенный край,
Отверженный и вдохновенный край,
измученный болотами, дождями,
здесь на окраине ветров, где ад не ад и рай не рай
империя живёт свинцовым небом и вождями.
Размашистым непокорённым слогом и линией судьбы
каналы, парки, острова под невским неусыпным взглядом
уводят солнце на постой, и остаётся час ходьбы
до туч, идущих по мосту осенним лиственным парадом.
уводят солнце на постой, и остаётся час ходьбы
до туч, идущих по мосту осенним лиственным парадом.
Всмотритесь в профиль облаков, курчавых, ветреных,
желанных,
в них тайны прожитых мгновений, балов неукротимый рой
и стаи славных женихов, драгунского полка уланы,
красавцы все как на подбор, и жизнь ещё им кажется игрой.
в них тайны прожитых мгновений, балов неукротимый рой
и стаи славных женихов, драгунского полка уланы,
красавцы все как на подбор, и жизнь ещё им кажется игрой.
Над покорённой тишиной парит имперская луна,
под стать Второй Екатерине на царственном престоле ночи,
такой же белой, как она, с бокалом красного вина
заката. Недолог век её, а дни её ещё короче.
под стать Второй Екатерине на царственном престоле ночи,
такой же белой, как она, с бокалом красного вина
заката. Недолог век её, а дни её ещё короче.
* * *
Повремени, зима, и осень отступи
на дождь с утра, на ветреную малость,
истории глава, земную суть яви,
пока заката не утихнет ярость.
Закат похож на вечности задворки,
на сруб дотла сгоревшего созвездья,
на лето, покатившееся с горки,
на молнии сверкнувшее возмездье.
Мосты Невы возносят к небу руки,
соединяют берега, молитвой чуть дыша,
в час белых площадей на белом виадуке,
как на коне, летит Петра душа.
* * *
Мой друг отчаянно грустит
под небом солнечного Питера,
судьба-невольница растит
тюльпан ветров над невской литерой.
Ночь белых-белых лебедей
летит над северной столицей,
Синод прощает сны людей
не гаснущей в глазах зарницей.
Луна холодная вздохнёт
седою памятью прибоя,
Растрелли чудотворный гнёт
седою памятью прибоя,
Растрелли чудотворный гнёт
не даст блаженного покоя.
Коснувшись храма облаков,
Исаакий думами наполнит
сокровища былых веков
сокровища былых веков
и о Петре невольно вспомнит.
Мой друг, поверь, грустить не надо,
прозрачней день, а ночь светлей,
и за решёткой летней сада
поёт в неволе соловей.
*
* *
Петербург.
Груб
Растрелли, а у губ
Балтийского
моря –
складки
волн
и
приливы ночей,
если
солнце ничьё,
то
и месяц ничей –
минарета
вершина,
и
всеядных ветров стон
греет
осенью спины
парапетов
блаженных,
и
гудят проводов
обнажённые
вены
с
мыслями пленными.
* * *
Бедолага с отвагой
никак не в родстве,
в красный дым
погружается влага,
мы горим,
и плывёт по Неве
в ржавых запонках ветра
то ли Федра,
то ли день-пилигрим,
и любви след простыл,
и сиеста разлук –
долгожданного лета
невеста,
по велению сердца
разводит мосты.
никак не в родстве,
в красный дым
погружается влага,
мы горим,
и плывёт по Неве
в ржавых запонках ветра
то ли Федра,
то ли день-пилигрим,
и любви след простыл,
и сиеста разлук –
долгожданного лета
невеста,
по велению сердца
разводит мосты.
* * *
Чуб вихрастый волны
побережье заката тревожит,
и снимаются с якоря сны,
от судьбы не уйти,
и ветра в царской ложе
петербургских ночей
прокричат троекратное пли! –
и картечью вдали
заискрятся бенгальские звёзды,
и на Млечном Пути
расцветут долгожданные слёзы,
неужели пора
и снимаются с якоря сны,
от судьбы не уйти,
и ветра в царской ложе
петербургских ночей
прокричат троекратное пли! –
и картечью вдали
заискрятся бенгальские звёзды,
и на Млечном Пути
расцветут долгожданные слёзы,
неужели пора
собираться в дорогу с утра?
* * *
С капитанского
мостика света
вижу осень
с корабельными
мачтами сосен,
остывающий ужин
заката, за столом
незнакомые гости,
хранители стужи,
волн шампанскоепенится страстью,
в каждом тосте
Царскосельского лета
отреченье от власти,
продолженье балета.
мостика света
вижу осень
с корабельными
мачтами сосен,
остывающий ужин
заката, за столом
незнакомые гости,
хранители стужи,
волн шампанскоепенится страстью,
в каждом тосте
Царскосельского лета
отреченье от власти,
продолженье балета.